Оправа для бездны - Страница 111

111

– Почему же? – постарался сделать спокойное лицо Марик. – У нее есть деньги, и она их тратит.

– У меня тоже есть… немного денег, – прошипел Насьта. – Но я не трачу их… так. Отец говорил мне, что разбрасывают деньги вокруг себя только дураки или те, кто отправляется в путешествие в один конец, а Кессаа – далеко не дура. Я бы даже сказал, что совсем наоборот!

– Что значит «в один конец»? – не понял Марик.

– То и значит! – цыкнул зубом Насьта и постучал ребром ладони по горлу.

– Ну это ты зря, – поморщился Марик. – А мы для чего с ней? Не позволим!

– Ну так давай торопиться, – поднялся Насьта. – А то мне порой кажется, что этот лысый не просто так обозвал нас нерасторопными. Кессаа сказала, что перебросится словом с хозяином заведения, потом пойдет в соседнюю лавку, но нам догонять ее следует через нужник.

– Через что? – вспомнил Марик очередное новое слово.

– Да не через ту дыру, в которой… ладно, – махнул рукой ремини. – Давай бочку двигать. Для всякого любопытного мы вроде бы как остались в этой комнате до вечера.

Бочку удалось сдвинуть легко, хотя Марик и почувствовал боль в перевязанных ранах, но, когда пришлось спускаться по узкой лесенке к выходу в вонючий и темный проулок, баль едва не взвыл. Все-таки ран на его теле оказалось немало, и он умудрился в этой тесноте потревожить все, да и не по одному разу. Еще ночью Кессаа заставила его раздеться до исподнего, после чего оказалось, что у него раны на обоих предплечьях, на бедрах, на боку и, что изрядно повеселило Насьту, даже на одной из ягодиц. Смазанные жгучей мазью, они запылали огнем, и стиснувший зубы Марик даже не сразу понял, что пронзившая мешок короткая металлическая стрела безнадежно испортила его фляжку. Кессаа повертела смертоносное изделие в руках и заметила почти безразличным тоном:

– А вот эта штучка отравленная. Верно, придется завтра раскошелиться – много у меня вопросов к трактирщику, много.

Марик рассматривать стрелу не стал, удовольствовавшись объяснением, что она выпущена из самострела, о которых он слышал, но не видел никогда в жизни. Его не слишком обеспокоили легкие раны, которых он не заметил в горячке, гораздо более неприятными были слова Кессаа. Сайдка отчеканила, глядя ему прямо в глаза, что и колдовал он неплохо, и двигался хорошо, но сражался ужасно, и если бы среди этого сброда был хоть один мастер, то лежать бы Марику вместе с бродягами на той же самой мостовой.

– Как же так? – с трудом подавил обиду Марик. – И двигался хорошо, да еще и колдовал – чего я уж точно не делал, – а сражался ужасно? Или из схватки без ран нужно выходить?

– И даже без царапин, – кивнула Кессаа. – По возможности – без царапин. С другой стороны, дело не в царапинах: доспех наденешь – уже царапин убавится. Ты в схватке не растворился. Ты каждый шаг свой знал, все движения рассчитал, а это значит, что и враг твой рассчитать и угадать их мог.

– А как же по-другому? – не понял тогда Марик. – Как это – растворяться?

– Ничего словами не объясню, – покачала головой Кессаа. – Когда увидишь, сам поймешь. Надеюсь, наука слишком дорогой не станет. А уж колдовство… Ты время тянул, парень, под себя его растягивал!

Колдовал? Время тянул? Ничего не понял из этих слов Марик. Как он мог тянуть время, если даже Лируд, каким бы заклинаниям и составам или снадобьям его ни учил, о времени даже и не заикался. Да и зачем тянуть его, это время: разгорячишься в схватке – оно само словно патока сладкая между пальцами тянется, иначе разве отделался бы он десятком неглубоких порезов от нападения этих бродяг, каждый второй из которых заткнул бы за пояс любого из его бальской деревни?

– Пошли, – прошептал Насьта, высунув нос наружу, и засеменил вдоль серой стены без окон.

На площади народ уже появился, двое или трое рептов начали какую-то торговлю, раскрыв короба, подвешенные к плечам, между опорами акведука раскладывали товар под навесами, затянутыми яркой тканью, крикливые рептки, в отдалении у входа в постоялый двор маялся уже другой стражник. Ремини воровато огляделся, затем выпрямился и, как старожил Ройты, степенно побрел к приземистому зданию, у входа в которое стражника не было, зато металлические двери еще издали заявляли о своей крепости. На штыре, забитом в камень над дверями, висело стальное кольцо, которым Насьта в дверь и постучал, зажмурившись от неожиданного грохота. К счастью, через мгновение дверь открылась, и Марик вслед за ремини нырнул в спасительный полумрак.

Хозяин лавки оказался словоохотливым и плутоватым. Он явно был раздосадован, что Кессаа не заинтересовало оружие, но спрятал досаду в кислом прищуре и предпочел расхваливать тот товар, который сайдка потребовала разложить на столе. Марик невольно засмотрелся на матово поблескивающие кольчуги, но в этот раз Кессаа явно не намерена была разбрасываться деньгами. После утомительных препирательств, во время которых и Марик, и Насьта с отсутствующим видом изучали своды, удерживающие над их головами массивное здание, Кессаа отсчитала горсть серебра, и спутники стали обладателями немудрящих, но прочных нагрудников и наручей из сыромятной кожи, а Насьта заполучил тул неплохих охотничьих стрел.

– А ты как же? – спросил Марик сайдку, прилаживая наручи.

– Обойдусь пока, – хмыкнула Кессаа и, окинув взглядом спутников, добавила: – Зачем мне доспехи с такими молодцами? А если что изменится… Снимем их с одного из убитых врагов.

– С кем воевать собираетесь? – взъерошил короткие седые волосы хозяин. – Король обещал, что хенны не пойдут на Ройту. Вроде бы с риссами договорился, а они с хеннами в союзе. Первые колдуны из Суррары уже прибыли в город и даже закрывают глаза на то, что скирские ладьи стоят в порту. Не будет здесь войны, а там и хенны зубы о Борку обломают и уберутся восвояси.

111