Оправа для бездны - Страница 93

– Иди сюда, – бросил Айре Каес.

Медленно она пошла к старику. Обогнула за спиной Лека, посмотревшего на нее странными темными глазами, с таким же взглядом Синга столкнулась. Сплетаться что-то в голове у нее начало – вот только понять бы, что именно.

– Ты Хаса убила? – хмуро спросил Каес, ощупывая плечи Тира.

– Нет, – ответила Айра, не отрывая взгляда от сына.

Не понравились Тиру пальцы деда: ручками стал он их ловить и пытался отодвинуть от себя. И правда, толстым слоем желтоватой мази был покрыт Каес от запястий до пояса. Конечно, вонью запах томленого злобоглаза, который свежим корнем вовсе запаха не издает, назвать нельзя было, но с непривычки глаза пощипывало. Только зачем Синг в состав корень ввел? Новое средство придумал? Так тут как ни придумывай, но если пригоден злобоглаз от ядов, а томленый так и от сильных ядов, то ни к чему другому все одно его не приспособишь. Внутрь его принимать надо, внутрь.

– Синг! – рявкнул Каес. – Посмотри мальчишку.

Тенью метнулся к тану колдун, руки протянул, тонкими пальцами головы Тира коснулся, один взгляд на Айру бросил, но и этого взгляда ей хватило. Глаза у Синга темные оказались, словно зрачок на радужку расползся, а изо рта злобоглазом несло почти так же, как от смазанного тела Каеса. И оборачиваться не пришлось, чтобы понять: и с Леком то же самое.

– Здоров мальчишка, – прошептал Синг и исчез, как появился, но поняла Айра: узнал он ее, узнал. Крепче сжала колдунья Тира, но расслабилась, как могла. Развернулась наружу, даже глаза прикрыла, чтобы понять нависшую над ней и Тиром угрозу и отвести ее в сторону. От кого она исходит, от кого? Уж не от седого тана, который мазью на жирном теле запахи изо рта Лека и Синга перебивает. И не от Кираса, который сам прислушивается и приглядывается вокруг. И не от старших братьев Лека, хотя ненависть в их глазах, кажется, способна платье на ней зажечь!

– Отец, – послышался за спиной Айры голос Лека, – позволь матери моего сына испить из общей чаши.

– Не выдержит девка хеннского напитка, – усмехнулся Каес. – Глотку сожжет!

– Не выдержит – значит, не выдержит, – не успокаивался Лек.

– Пусть выпьет, – неожиданно прогудел один из сыновей Каеса, и Айра поняла, что это был старший брат Лека – Аес. – Пусть выпьет, мальчишка ее грудь еще сосет, пусть испробует хеннского напитка, через ее плоть пропущенного, – заодно и узнаем, чего стоят метки на его плечах.

– Ничего они не стоят, – неожиданно подал голос Кирас. – Да, отметил его Степной Дух, но кто знает, что за метка это? Дух ведь мог и в предостережение метку бросить!

– Ну что ж… – Каес сдвинул брови. – Дай ей глотнуть, Лек, если не жалко девку. Только сына придержи, а то повалится – зашибет.

Зачерпнул Лек ковшом из чаши, протянул ковш, поймал ребенка на руки.

– Пей, Айра. Если дух твой слаб, провалишься в сны, из которых не выбраться. Если выберешься – слово даю, отпущу тебя восвояси.

– С сыном? – прошептала Айра.

– С сыном, – кивнул Лек и рассмеялся. – Вот только с другим. Как ты думаешь, если пропустить тебя через сотню Зееса, хоть одного сына родишь?

– Щедрый ты, – прошептала Айра, напоминая Леку его собственные слова. – Щедрый, если сокровищами разбрасываешься. И не свистун. Точно не свистун.

Поднесла Айра ковш к лицу, вдохнула глубоко, запах расплетая, и выпила одним махом. Пламенем обожгло глотку, но вкус страшнее оказался. Отвар грибной, от которого тело невесомым кажется и демоны по углам мерещатся, – знакомо, но не страшно. Вытяжка из плесени болотной только ужасом способна окатить – тоже не страшно, хотя половину учеников Аруха после этого настоя по два месяца откачивать приходилось. А крепкие эти воины – дети Каеса, если пьют и то, и это: сейчас должны так себя чувствовать, словно рвет их на части, но ничего, сидят, только пот с их лбов катит. Вот с третьим привкусом совсем плохо. Третий привкус – слабенький, но знакомый – обжег Айру сильнее горючки хеннской, на которой настой выдержан был. Уж явно не из кладовых Кираса сей состав. Когда последний раз его Айра слышала? Уж не в Золотом храме: там он толстыми шкурами да иглами был прикрыт. Нет, последний раз этот запашок над трупами юрргимов витал недалеко от Ласской крепости. Там маг Ирунг показал ей лишенный корня куст злобоглаза и предвосхитил вопрос ее:

– Ничего не сделает яд с Кессаа и Зиди, даже если покусаны они. Вот эта травка их спасет. Точнее, корень ее.

«Вот эта травка их спасет», – повторила про себя давние слова Айра и прохрипела, твердо глядя в глаза Каесу:

– О милости прошу тебя, тан.

Сталью глаза тана подернулись, губы в узкую щель превратились, но потянулся Тир из рук Лека к матери, загукал, залопотал.

– Чего хочешь? – обронил тан.

– Руку поцеловать твою, тан, – на колени опустилась Айра. – Вырастет внук твой, а ну как мне и рассказать нечего ему будет?

– Ты посмотри сначала, тан, – прошипел у его плеча Кирас. – Может быть, у нее язык раздвоен?

– Вот! – пьяно покачнувшись, вытянула язык Айра.

– На, – расплылся в улыбке тан и протянул ей толстую волосатую руку. Как к роднику, припала она к ней, поймала губами предплечье, щекой приникла и всосалась в старческую плоть, языком ее облизала, губами сняла столько, сколько могла, пока губы не защипало и язык не обожгло.

– Хватит, – рявкнул тан и хихикнул, обернувшись к Кирасу. – А ведь не просто так ее Лек выбрал. Одолжишь, сын, девку? Уж больно нежна!

Обратно Тира вез на руках Лега: Айра едва сидела в седле. Зия и Ноя посматривали на нее с презрением, Зеес оглядывался с плохо скрываемым испугом. Город погружался во тьму, факелы у входов в особняки уныло коптили невидимое небо, не рассеивая, а сгущая тьму.