Оправа для бездны - Страница 164

164

Хеннка бросила на помощницу еще несколько взглядов, но Айра не проронила ни слова. Она чувствовала, что напряжена, словно струна на сайдском боо, и что рог, на котором она натянута, рядом, и через него скользят смертные тени – скользят быстро, словно бурный поток горной реки, – и эта близость обжигает ее холодом.

На следующий день крючницы вошли в Омасс. Точнее, приблизились к нему, потому как города больше не было. Он был выжжен дотла, некоторые развалины еще слабо дымились, но, судя по всему, прогорели еще до прихода хеннов, хотя четыре обугленных, покосившихся порока говорили об обратном. Бесчисленные шатры окружали пепелище разноцветными куполами, раскинувшись лагерем вплоть до дальнего леса, но и среди них были видны спешно заделываемые прорехи. Караван крючниц начал забирать левее, уходя от серой громады Омасской крепости и пепелищ к белым холмам, и остановился на голом косогоре.

– Что замерла? – прикрикнула Хайта на Айру, бросая ей поводья. – Выпрягай лошадь, мы здесь если не надолго, так в любом случае не на один день. Так и будем зрителями, как зеваки на ярмарочной площади, пока сайды не решатся на открытую битву.

– А если не решатся? – спросила Айра, рассматривала склон холма.

– Тогда все однажды закончится резней, – рассмеялась Хайта. – Знаешь, как хенны режут коз? Да что ты там нашла-то?

– Кровь, – показала Айра на темные следы. – Не далее чем день назад тут вверх по склону шли люди. Шли, истекая кровью. Много людей, думаю, что полсотни.

– Почти сотня, – закашлялась сухим смехом морщинистая старуха, которую Хайта звала старшей. – И среди них полсотни сайдов. Или даже меньше. Они вошли в лагерь хеннов ночью, точнее, вползли, как поганые змеи, и попытались сжечь рисские пороки, но у них ничего не вышло. Мало что вышло! А уже потом, когда их убили, они вместе с мертвыми хеннами ушли туда!

Старуха махнула рукой в сторону верхушки холма и прищурилась.

– Что там, новая? Ведь ты знаешь?

– Проклятая падь, которая пожирает мертвых, – ответила Айра. – А за ней Суйка. Тоже место не из приятных.

– Тогда они теперь дома, – снова закашлялась или засмеялась старуха и заковыляла к своей повозке.

– Ну? – повернулась к Хайте Айра. – И эти пятьдесят сайдов тоже были трусами?

– Пригни голову, дура! – зашипела в ответ хеннка. – Великий тан!

И опять Айра почувствовала леденящий холод, только исходил он уже не из-за спины, где и в самом деле раскинулась Проклятая падь, а со стороны дороги, по которой двигалась свита хеннского правителя. Все пространство – от серых стен притаившейся крепости и до дальнего леса – будто ожило, все – и воины, и маги Суррары, которых немало мелькало среди тяжело нагруженных подвод, и рабы, ворочающие тяжелые камни у собираемых пороков, и мастеровые, копающиеся в развалинах, – все это человеческое бескрайнее месиво разом развернулось в сторону повелителя, распорядителя их жизней, чтобы склонить перед ним голову. И даже Айра невольно сползла на камень, потому что оставаться несклоненной среди раболепной тьмы было равносильно самоубийству.

Лек ехал первым. Его лошадь не была богато украшена, и на нем самом не было никаких доспехов, кроме кирасы, но и в том, как он сидел на коне и как осматривал подчиненное ему войско, чувствовалась не только сила, не только уже впитавшееся в него право на властвование, но и смертный ужас, пропитавший тана и исходящий от него, как если бы тан был студеным Аилле, опустившимся с неба. Айра поймала взглядом знакомое лицо – и мгновенно ужаснулась, потому что похожий на Лека человек уже не был не только отцом ее сына, но даже и тем, кто желал ее смерти. Лек сам превратился в смерть, хотя и явно числил себя ее распорядителем.

За ним ехали Зеес, к удивлению Айры, Синг, украсивший дорогое платье множеством золотых блях, и уже знакомый Айре Зах. Следом понукали коней стражники, и среди них – Зия, Ноя, Чая, Зерта, Айдара!

– Не пялься! – зло зашипела Хайта в ухо. – Это не жены тана, а его ведьмы! Снесут голову – и имени не спросят!

– Не смотрю я, не смотрю, – примирительно прошептала Айра, когда свиту скрыла поднимаемая копытами лошадей пыль. – Но так и ты меня понять должна: когда я еще смогу увидеть самого тана? А он ведь так молод! Интересно, есть ли у него новая жена?

– Молчи, дура! – скривила губы Хайта. – Тебе какое дело, есть у него жена или нет у него жены?

– Ну мало ли… – с деланым интересом протянула Айра, на что получила оскорбительную усмешку:

– На рожу-то свою посмотри – я уж о мослах твоих не говорю, – на черную рожу посмотри! Да и смоешь краску – один демон, никто и близко к крючнице не подойдет!

– А ты сама-то навечно в крючницы записалась? – прищурилась Айра. – Вот сомнут хенны сайдов, сожгут их дома, порушат крепости, вырежут женщин и детей – что будешь делать? Что крючницы делают, когда нет войны?

– Побираются! – рявкнула Хайта, поднялась и пошла прочь.

– Значит, выживают все-таки, – кивнула сама себе Айра и вгляделась в раскинувшиеся перед ней развалины. В отдалении суетились рабы, собирая уцелевшие пороки и снимая с подвод все те же огромные валуны, которые должны были разрушить бастионы Омасса с еще большим успехом, чем укрепления Борки, но Айра видела иное. Она видела памятный ей светлый городок, теснящийся узкими улицами к омасскому замку, но тем не менее остающийся светлым, потому что, когда Аилле все-таки выбирался из-за Молочных пиков, он уже светил сверху и обливал Омасс лучами, почти не оставляя тенистых уголков. И жители Омасса были подобны своему городу, или их деланое спокойствие объяснялось привычкой к недоброму соседству за близкими увалами, о котором всякое мгновение помнил каждый, но о котором говорить было не принято. Теперь от города не осталось почти ничего. Да и крепость словно отсчитывала последние дни жизни. Над каждой из ее заостренных башен все еще развевался стяг, цвета которого Айра не могла разглядеть из-за бьющего в глаза Аилле, но и сами башни, и стены, и оголовки внутренних укреплений если и были пропитаны мужеством и ненавистью, то все эти чувства изрядно разбавлялись бессилием: омасская долина была заполнена войском, равного которому еще не видела Оветта.

164