Оправа для бездны - Страница 120

К оглавлению

120

– Врет, – прошептала девушка, морщась от боли в перевязанной руке.

– Замолчи, дрянь! – завизжал толстяк. – Вольные мореплаватели девок брали, на острова увозили! Кому плохо, если в Ройте меньше потаскух будет? Кому плохо, если люди Торди, да и городские вельможи страсти свои у меня утоляли, а не в грязных кабаках? Не уйти вам! Стражники вас не выпустят, а прорветесь – все одно люди Торди разорвут вас на куски! Вы безумцы! Надо было скрывать, что вы убили Торди, а вы его на потеху всему городу вывешиваете? Он мертвым город еще сильнее испугает, чем живым пугал!

Марик стянул узлом ноги седовласого мертвеца, который начал уже трепыхаться у него в руках, и швырнул его в окно. И в то же мгновение за стенами особняка наступила тишина.

– Что там? – спросила Кессаа.

– Стражники замерли, – ответил Насьта. – Все остальные разбегаются, словно мы демона обезглавленного вывесили.

– Вот и хорошо, – кивнула сайдка. – Не люблю шума. Так что ты сказал насчет запасного выхода?

– Нет его! – заорал толстяк.

– Есть, – прошептала раненая. – На кухне. Я рептка! Отец не смог заплатить на рынке – там меня и схватили. Потом отвели в слободку в неприметный дом, а оттуда притащили сюда.

– Прикуси язык, дрянь! – скрипнул зубами толстяк.

– Слободку хорошо знаешь? – нахмурилась Кессаа.

– Родилась я там, – вдруг заплакала девушка.

– Значит, так. – Кессаа поднялась. – Марик, дядюшку свяжи, чтобы мог идти сам, и глаз с него не спускай. А вы… – Она обернулась к девушкам, напоминавшим сбившихся кучкой лесных зверьков во время потопа. – А вам я даю счету до ста. Мне отчего-то кажется, что этот дядюшка каждой из вас ощутимо задолжал. Так вот, я не обижусь, если каждая подберет себе узелок чего-нибудь ценного, а кто не успеет – тот уйдет без мзды. Живо!

Глава 7
Море

Для одного дня все-таки приключений было слишком много, Марик успел подумать, что убил в схватках нескольких людей, удивился собственному безразличию, которое можно было объяснить только усталостью, и тут же вспомнил спокойное выражение лица, с которым Кессаа причиняла мучения парню со стрелой в животе.

– На. – Сайдка протянула ему маленький мех. – Глотни, у тебя нет ни одной серьезной раны, но вместе их слишком много. Это поможет тебе собраться, а потом… потом, я надеюсь, ты сможешь отоспаться. Но не сегодня.

Баль еле различал ее силуэт в полутьме подземного хода, который они и в самом деле обнаружили на кухне под самым большим котлом, который не использовался для приготовления пищи. Печная топка оказалась лазом, и вот, пройдя не меньше лиги по узкому коридору, перекрытому где каменными плитами, где потемневшим от времени деревом, спутники подобрались к лестнице, уходящей круто вверх. Факелы, сделанные из промасленных тряпок и деревянных черпаков, погасли, только Насьта продолжал держать над головой последний из них и настороженно вглядываться вверх, покрывая копотью и так уже черные своды. Трясущийся от страха дядюшка Браг с заткнутым ртом и связанными за спиной руками стоял рядом.

– Выпей, – настойчиво повторила Кессаа. – Ты сделал главное – выжил в первый день. Запомни: великие воины получаются из тех, кто выжил в первых схватках.

– День еще не закончился, – бросил Марик и глотнул тягучего напитка. Горло словно обожгло пламенем, но через мгновение дыхание стало легким, и даже темнота словно рассеялась. Баль оглянулся – почти три десятка девушек, жалобно пришептывая и тревожно всхлипывая, топтались за их спинами.

– Рака! – позвала Кессаа.

– Я здесь, – шагнула из темноты девушка с перевязанной рукой.

– Не отставай от меня, – потребовала Кессаа и чуть повысила голос: – Эй! Все те, кто сейчас стоит у меня за спиной! Делайте то, о чем я говорила. Осторожно вылейте у себя за спиной на пол масло, что у вас в горшках и бутылях, и бросьте в него хотя бы по одной тряпке. Я видела, вы довольно их намотали на себя.

– Ты все еще думаешь, что стражники последуют за нами? – спросил Марик.

– А мне все равно, – пожала плечами Кессаа. – Кто бы ни полез вслед за нами, он упрется в стену пламени. Точнее, сам окажется в огне.

– А если это невинный человек? – не понял Марик.

– Дело не в невинности, – холодно ответила Кессаа. – Ты думаешь, в войнах с одной стороны всегда только невинные, а с другой негодяи? Нет, все дело в выборе, кому служить. Кстати, именно поэтому лучше всего не служить никому. Ведь так?

Она опять обернулась к девушкам, которые уже перестали шуршать материей и замерли в ожидании.

– Слушайте только меня. Что бы ни происходило, слушайте только меня. Скажу: бегите – бегите, и бегите молча, скажу: ложитесь – плюхайтесь ниц, даже если стоите в грязи. Толстяк сказал, что воины Торди, а уж тем более стражники, ничего не знают об этом выходе, но я не слишком доверчива. Ты понял? Насьта! Вытащи кляп у него изо рта! Ну? – Кессаа смотрела на взъерошенного толстяка спокойно. – Что там наверху?

– Я уже говорил! – Браг оглянулся затравленно, однако даже при свете факела ненависть пылала в его глазах. – Обычный дом! Трое островитян изображают рептских рыбаков! Один выход из дома на Песчаную улицу, другой в переулок. Соседи – обыкновенные репты! Там у меня не проходной двор, это тайное место!

– Ну что ж, – кивнула Кессаа и сбросила с плеч мешок. – Сейчас и увидим, что там. Насьта, ты чувствуешь Аилле?

– Стемнело уже, – коротко отозвался ремини.

Марик вгляделся в округлые черты приятеля. Сейчас они казались заострившимися и грубыми. В какой-то момент ему даже показалось, что он не узнает ремини. Любитель поболтать, Насьта не сказал ни одного лишнего слова с тех самых пор, как вытряхнул из окна борделя серебро и медь. Ну не о монетах же он печалился?

120